Андре Моруа |Жорж Санд|, Ярослав Ивашкевич |Шопен|

Андре Моруа

ЖОРЖ САНД

|серия ЖЗЛ, 1968|

 

Ярослав Ивашкевич

ШОПЕН

|серия ЖЗЛ, 1963|

 

 

Любовь. Бесчисленное количество раз человечество задавало, задаёт и будет задавать один и тот же вопрос. Что есть любовь? Что же это за чудо-чувство? Но знаете, для меня в данном контексте интереснее не то, что оно собой представляет, а то, что оно, подобно живому организму, способно на самые настоящие р о ж д е н и е — с м е р т ь. И, возможно, где-то в нашей с вами параллельной реальности любовь, как и муза, обладает прекрасным эфирным женским/мужским телом, владеет игрой на каком-нибудь воздушно-божественном инструменте, и сражает сонму прекрасных Богов своим прекрасным чувством юмором наповал. Или ещё вариант. Она не бессмертна, подобно Богам. Она рождается и умирает бесчисленное количество раз на протяжении всего времени существования человечества. Как, спросите вы? Всё просто. Как только она появляется между двумя людьми — являет себя миру. Трагически же обрывается её дыхание в тот момент, когда между любящими исчезает магия понимания.

 

Вот уже почти два месяца я погружена в историю жизни великого композитора Шопена. И практически столько же времени я пытаюсь понять его любовь. Любовь между композитором и писательницей. Любовь, которая жила так долго, что отголоски её жизни мы даже услышим на смертном одре Шопена, когда он произнесет те самые слова: «Она (Жорж Санд) обещала, что я умру в её объятьях».

 

Из авторского предисловия

Ярослава Ивашкевича к роману-биографии «Шопен»:

«Моя новая, третья уже, книга о Шопене не претендует на научность. Это облеченное в литературную форму изложение моих знаний и моих догадок о Шопене. Пожалуй, лишь в нескольких местах работы, например в начале и в самом ее конце, эти догадки превращаются в нечто напоминающее беллетристические сценки. В остальном она ограничивается сообщением фактов. Хотя написанию этого скромного труда и предшествовало изучение довольно-таки обильной литературы, в работе над книгой я старался забывать о прочитанном. Зато я весьма настойчиво пытался расшифровать смысл того, о чем сам Шопен рассказывает нам в своих письмах. В этом мне помогали и современники Шопена, писавшие ему и о нем. Годы, прошедшие со дня смерти нашего великого музыканта, наложили досадные наслоения легенд и недоразумений на его биографию и на оценку его творчества. Разделяя мнение Теофиля Квятковского, что «Шопен был чист как слеза», я старался очистить от этих напластований его жизнь и творчество. По мере освобождения от наносного проступает чрезвычайно четкий профиль художника: благородство его личности, его необычайная бескомпромиссность и целенаправленность почти не знают себе равных. Мне хотелось еще раз напомнить читателю о необыкновенных чертах характера этого человека и в то же время поразмыслить о судьбах его творчества. Сознаюсь, что не меньшим соблазном, заставившим меня приняться за эту книгу, было желание побыть с Шопеном, желание говорить с ним, отвечать на вопросы, которые он задает. Вот так — из переплетения личных и объективных причин — родилась эта книга, которая не претендует быть отнесенной ни к разряду монографий, ни к разряду научных исследований Книга эта детище моей любви к искусству Шопена и его неповторимому «я», моего желания поделиться этим всесильным чувством с читателями…»

 

Ранимый, искренний, почти избалованный любовью матушки и даром свыше, Шопен всегда мечтал о любви н а с т о я щ е й. Как он её представлял? Возвышенной, ответной, убаюкивающей и страстной, одновременно. Но, когда в его жизни она рождается, Шопен даже не замечает её появление. Жорж Санд ему не нравится. Она выглядит странно, не ко времени современной, в мужских нарядах, курящая, открыто без кокетства излагающая свои мысли. Нет, нет. Эта эпатирующая дама точно не может быть его любимой. И Шопен только со временем сможет разглядеть её.

 

Дневник Шопена, октябрь, 1837 года:

«Три раза я снова встречался с ней. Она проникновенно смотрела мне в глаза, пока я играл. Это была довольно грустная музыка — «Дунайские легенды»; и мне казалось, что моё сердце танцует под эту родную мелодию. В моих глазах отражались её глаза; темные, странные, что они говорили? Она облокотилась на пианино, и её ласкающие взоры отуманили меня… Кругом цветы. Я был побежден! С тех пор я видел её дважды… Она меня любит… Аврора, какое очаровательное имя!..»

 

С Жорж Санд же всё случилось наоборот. Она его увидела и сразу поняла, что это он. Тот человек, которого она полюбит всем сердцем. Станет ему другом, сестрой, женой, матерью, наконец. Так и произошло. Активная, смелая, целеустремленная Санд полюбила музыканта всем сердцем и ускорила своё признание, а затем и их совместную жизнь. Но силы её духа было недостаточно для двоих. Да, и любовь живет между двумя людьми, пока живет понимание. Как только вмешиваются в чудо-историю композитора и писательницы быт, бедность, болезни и влияние детей от первого брака, приходится принимать решения. И Жорж Санд их принимает. Но как же ошибется её уверенность! Шопен не сможет пережить расставание. Он ничего не напишет боле. И тихо-тихо уйдет из этого мира с её именем на устах.

 

Из авторского предисловия

Андре Моруа к роману «Жорж Санд»:

«История жизни Жорж Санд — это история женщины, которая по своему происхождению стояла на грани двух различных классов общества, а по своему воспитанию — на рубеже двух столетий: XVIII с его рационализмом и XIX с его романтизмом; которая, потеряв в детстве отца, хотела заменить его своей любимой матери, и потому держалась по-мужски; которая усвоила мужские манеры тем легче, что чудак наставник воспитывал ее мальчишкой и заставлял носить мужской костюм; которая в семнадцать лет оказалась независимой владелицей поместья и дома в Ноане и всю жизнь бессознательно пыталась вернуть себе райское блаженство своей вольной юности; которая никогда не соглашалась признать в мужчине господина и требовала от любви того, что потом нашла в материнстве: возможность покровительствовать существам более слабым; которая, не признавая мужского авторитета, боролась за освобождение женщины, за ее право самой распоряжаться своим телом и своими чувствами; которая оказала на нравы своего времени благотворное и глубокое влияние; которая, будучи католичкой, всегда была христианкой и верила в мистическое единение со своим богом; которая стала социалисткой — так же, как осталась христианкой, — по благородству своей души; которая в 1848 году бросилась в революционное движение и после его поражения сумела сохранить свой престиж, не отрекаясь от своих убеждений; которая, нарушая все условности, как в личной, так и в общественной жизни, внушала, однако, уважение к себе своим талантом, упорным трудом и мужеством; которая сумела, преодолев свои страсти, обрести в доме своего детства утраченное ею блаженство юных лет; и которая, наконец, нашла в ясной, деятельной матриархальной старости то, что она так тщетно искала в любви, – счастье…»

 

Много лет были они вместе. Их любовь вдохновляла его на написание удивительной проникновенной музыки, её – на написание прекрасных романов. Симбиоза творческого, к сожалению, у них не случилось, но дарили они друг другу столько вдохновения, что хватило бы на несколько жизней. При этом Жорж Санд очень обижало равнодушие Шопена к её творениям. Сама же она не переставала восхищаться его талантом и импровизациями. Но ему было мало. Всего. И всегда. Он беспрестанно требовал внимания, словно малый капризный ребенок. И дети. У них не было детей. А дети Жорж Санд от первого брака безумно влияли на жизнь маман. Думаю, что в какой-то момент она решила, что любовь её умерла. Но так ли это? Уверена, что прочитав её дневники, вы поймёте, что нет. Это не так.

 

Дневник Жорж Санд:

«Он опустил голову и сказал, что я его разлюбила. Какое богохульство после восьми лет материнской самоотверженности! Но бедное оскорблённое сердце не сознавало своего безумия…

Я думала, что несколько месяцев нашей разлуки излечат рану и вернут дружбе спокойствие, а воспоминаниям справедливость… я пожала его холодную дрожащую руку. Я хотела говорить с ним — он скрылся. Теперь я могла бы сказать ему, в свою очередь, что он разлюбил меня…»

 

Любовь. Способна ли она на р о ж д е н и е — с м е р т ь? Живая ли она субстанция? Или иллюзорно её появление в нашей жизни? Вопросы, вопросы.

А ответ где-то там, где души Ромео и Джульетты обретают иную форму. И жизнь.

 

P.S: Любите и будьте любимы! Хорошей вам музыки и книг прекрасных.

 

Андре Моруа

«Жорж Санд»

«Захватывающий биографический роман Андре Моруа посвящен жизнеописанию французской писательницы Авроры Дюдеван (1804–1876), произведения которой печатались под псевдонимом Жорж Санд. Ее творчество было широко известно русскому читателю еще в позапрошлом веке, высокую оценку давали ему Белинский и Чернышевский. История жизни Жорж Санд — это история женщины, которая по своему происхождению стояла на грани двух различных классов общества, а по своему воспитанию — на рубеже двух столетий: XVIII с его рационализмом и XIX с его романтизмом»

(ссылка на текст книги будет доступна в комментариях)

 

Ярослав Ивашкевич

«Шопен»

«Ярослав Леон Ивашкевич (1894—1980, Jarosław Leon Iwaszkiewicz), известный под псевдонимом Eleuter, польский писатель, поэт и драматург, переводчик. С 1959 по 1980 год был председателем Союза польских писателей. Роман-биография написан Ярославом Ивашкевичем в 1938 году и посвящен польскому композитору и пианисту Фредерику Шопену, сыну французского эмигранта Николя Шопена, участника Польского восстания 1794 года, и польки Юстины Кшижановской. Пианистическое и композиторское дарование Шопен проявил очень рано: в 1817 он написал два полонеза в духе М. К. Огинского, в 1818 же он впервые выступил публично. На основе национальных танцев Шопен создавал и поэтичные фортепьянные миниатюры, и большие концертные пьесы с оркестром, насыщая их чертами поэмности. Перевёл роман-биографию с польского языка Р. Кашер»

(ссылка на текст книги будет доступна в комментариях)